Архимандрит Савва: Матушка Манефа — образец монашеста, любви и гостеприимства

27 ноября Первый национальный телеканал «Беларусь-1» снимал рабочий материал для получасовой передачи «Сила веры» о святой преподобной Манефе Гомельской.

Авторы решили побывать в местах, где она жила, проповедовала, несла свой духовный подвиг. Конечно, собрать живые свидетельства монашеского служения матушки уже невозможно, но есть люди, которые    бережно хранят память о ней. Среди них и архимандрит Савва (Мажуко), который ответил на вопросы журналистов. 

Отец Савва, расскажите о матушке Манефе Гомельской? Какой она была? Что привело ее в монастырь? 

Именно наш монастырь положил начало сбору сведений и свидетельств о жизни матушки Манефы. Мы были первыми, кто опубликовал статью о ее жизни. 

Матушка Манефа выросла в благочестивой семье, и поэтому традиции монашества, традиции церковной жизни были для нее чем-то естественным. И то, что она приняла монашество от рук отца Серафима (Шахмутя), тоже было совершенно естественно. 

Меня всегда трогала благодарная память матушки Манефы, которую она хранила об отце Серафиме. Он запомнился ей своим обликом, она любила о нём вспоминать. Особенно часто она рассказывала о его прозорливости. 

Собор Петра и Павла был открыт в конце 1941 года. Представьте себе, что с 1939 года в г. Гомеле не совершалось ни одной Литургии. Конечно же, храм был полон народа. Отец Серафим мужественно причащал людей в течение нескольких часов. Матушка Манефа была не ходячая, она сидела на клиросе и наблюдала за людьми. И вот видит, подходит ко Причастию совершенно жуткий старикашка: неряшливый, сопливый, небритый, в каком-то засаленном ватнике, беззубый. Он подходит к отцу Серафиму. Батюшка погружает лжицу в Чашу, берет Частичку и дает ему вкусить с ложечки. Матушка Манефа смотрит на эту картину и про себя думает: «Господи, ну как же не повезло тому человеку, который будет причащаться с этой ложечки после такого жуткого старика». Отец Серафим причастил старичка. Внезапно остановился, как будто задумался, повернулся, растолкал народ, подошел к клиросу, и подал ложечку с Причастием матушке Манефе. Он был явно прозорливым человеком, читал мысли, видел помышления сердечные. Облик этого мужественного человека произвел на матушку Манефу огромное впечатление. 

Она была необычной монахиней. Это была не затворница, не безмолвная схимница. Это был человек миссионерского служения. И хотя она имела физический недостаток, не могла ходить и была безграмотная, вокруг нее постоянно находилось много людей, она со всеми всегда разговаривала. Если хотите, матушка несла крест христианского гостеприимства. Золотое правило ее дома: кто бы ни пришел – еврей, мусульманин, баптист, православный, старообрядец, или некрещеный – человека надо сперва посадить за стол, накормить, напоить, а уж потом только расспрашивать, зачем он пришел. Таких эпизодов гостеприимства известно великое множество. На многих людей это производило неизгладимое впечатление. Она была не просто монахиня-затворница, а настоящий проповедник. Кстати, в газете «Гомельская правда» тех времен была опубликована карикатура, где она изображалась игуменьей среди людей, что к ней приходили.  

Люди ее очень уважали. Помню, я постригал в схиму одну из наших старых прихожанок. Есть такой обычай – после пострига спрашивают: «Что тебе есть имя, брате?» или: «что тебе есть имя, сестро?», и монах, или монахиня называет свое новое имя. Так вот она сказала: «Грешная схиманефа Тихона». Понимаете? Настолько облик матушки Манефы стал классическим для понимания монашества среди христиан нашего города. Бабушки не иначе называли монахинь как «манефы». «Я теперь манефой стала», – говорила одна старушка, которая приняла монашество. Или говорили: «Манефы приехали». Для православных гомельчан облик матушки Манефы был классическим, а это значит, что она была образцом монашества, образцом любви и гостеприимства. 

Матушка Манефа отличалась еще и необыкновенным чувством юмора. Она постоянно шутила, рассказывала смешные и забавные истории, и люди вокруг нее всегда смеялись. Некоторых это смущало: как это возможно, чтобы монахиня и вдруг постоянно кого-то кормит, что-то шьет, рассказывает смешные истории, прибаутки. Что это такое? То она говорит, то она молится, и как молится – все время поет, все время трудится. Но для христиан её келлия стала своеобразной школой и, думаю, школой, которая свои традиции сохранила даже до наших дней. И мы должны эту традицию и уважать, и принимать, и поддерживать.

Вы сказали о прозорливости отца Серафима. А матушке Манефе было присуще это качество?

Да. Были случаи, когда к ней приходили люди с такой глубокой скорбью, что рассказать не могли. И матушка это делала за них. Она рассказывала, что у них творится на душе, как Господь их приводит к вере, к молитве и т. д.

А были и случаи обличения. Например, одна женщина рассказывала, как она шла к матушке, хотела пожертвовать на храм ткань, некоторые продукты на общую трапезу, но в последний момент ей стало жалко. Где-то в кустах она спрятала сумку с продуктами и принесла матушке только часть того, что решила пожертвовать. Матушка ее приняла, накормила, побеседовала и, отпуская в обратный путь, напомнила: «Ты ж не забудь там, под кустом, сумочку». И таких случаев было довольно много.

Хотя и были обличения, но матушка была человеком необыкновенной доброты – ни капли злости, ни капли гнева. Некоторым христианам свойственна привычка анафематствовать, предавать проклятию. У матушки этого качества не было никогда, и это явный признак святости. Такая изобильная доброта ободряет к жизни всех людей, находящихся вокруг.

Много к ней шло людей?

Много. Очередей не было, но люди шли постоянно, о матушке говорили. Я встречал совершенно светских людей, которые в храм ходили крайне редко, может быть, только на Пасху, но которые о ней знали. Знали о силе ее молитвы, знали, что есть такой человек, который вымаливает их, человек, который несет подвиг молитвы. Людям очень важно знать, что о них кто-то молится.

Служение монашества в том и состоит, может быть, незаметно, не объявляя о своем присутствии, нести подвиг молитвы, на который безмолвно и порой бессознательно опираются даже светские неверующие люди. Монахи очень нужны нашему обществу, особенно такие простые, добрые души, какой была матушка Манефа.

Матушка Манефа исцеляла болезни, врачевала физические недуги?

Конечно. Исцеляла и болезни, и физические недуги, и предрекала. Были такие эпизоды, их довольно много, что-то описано, о чем-то люди говорят. Но для меня это не важно. Я считаю, что это совершенно естественно. Причем для людей такого духовного уклада было свойственно скрывать такие вещи. Если матушка проявляла некоторые моменты прозорливости, исцеления, это делалось как бы не нарочно. Говорила: «Это врачи помогли», или: «батюшки вымолили». Ведь настоящий святой человек эти вещи будет скрывать всегда. Но святость ее люди ощущали просто физически. Рядом с ней становилось легче.

Человек она была необычайно скромный. Изливала на все благословение Божие, и это самое главное её служение.

В Писании говорится, что злость при ноздрях человека. Если человек злится, сердится, гневается, не только сам дышит этой злостью, но и люди рядом вдыхают эту злость.

А про святых можно сказать все наоборот. Если святой дышит добротой, благодатью, любовью Божией, то этой любовью начинают дышать все вокруг. Что и происходило у матушки Манефы. Она любила людей, любила трудиться, молиться.

И это самый главный урок: быть скромнее, трудиться и молиться. И тогда все будет хорошо, и детям нашим будет легче дышать на нашей земле, и веселей мы будем, и здоровей, и будем принимать мудрые решения, и будут появляться люди, которые будут защищать нашу землю, и спасать, и делать ее лучше. А дело монахов – благословлять людей и землю и сеять вокруг доброту